«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 82%

         Сами операции вполне сопоставимы по эффективности. В Сталинграде 23 ноября было окружено 330 тысяч фашистских войск под командованием генерал-фельдмаршала Паулюса. 12 декабря из района Котельниково, что к юго-западу от Сталинграда, им на выручку ринулась ударная группа генерал-фельдмаршала Манштейна. За три дня ожесточенных боев ей удалось продвинуться на 45 километров, до Сталинграда оставалось только 40 километров. Но прорвать внешнее кольцо окружения Манштейну не удалось, он был остановлен на реке Мышкова и больше не продвинулся ни на метр. Уничтожение войск Паулюса, отклонивших предложение о капитуляции, продолжалось. Ни одна дивизия или бригада, ни один полк или батальон, ни одна рота не вырвались из кипящего котла, устроенного им советскими войсками под командованием генералов-коммунистов. 2 февраля Паулюс приказал прекратить сопротивление и согласился на полную безоговорочную капитуляцию. В плен было взято 91 тысяча немцев, остальные погибли в окружении от ран и болезней, от голода и холода. Победа была абсолютной.
         А насколько эффективной оказалась Первомайская операция? Один из бриллиантовых генералов заявил, будто она столь успешна, что не имеет аналогов в мире. Ну, действительно... Начать хотя бы с показателя, которого не знала Сталинградская битва, - с судьбы заложников. По официальным данным, 82 из них освобождены, 18 пропали без вести. "Советская Россия" закономерна недоумевает: "А что с остальными двумястами? Или их не было вообще, и столь устрашающая цифра - 300! - называлась для оправдания крупномасштабной акции?" Это интересует, разумеется, не одну "Советскую Россию".
         По тем же данным, 153 террориста убито и 28 взяты в плен. Один "бриллиант" уверяет, что вырвались из окружения и скрылись 15-20 боевиков, другой "бриллиант" божится, что 20-25. Хорошо, пусть 25. Но опять тот же вопрос: "А что с остальными?" Ведь, по словам первого, их было около 300. Генералы этого сказать не хотят, но по их же данным выходит, что из "тройного кольца окружения" вырвались не 15-25, а около 100 террористов, то есть треть. К тому же ничего не остается, как признать: они еще и увели с собой около 100 заложников. Это все равно как если бы из Сталинградского котла, в котором оказалось 22 дивизии и свыше 160 отдельных частей, вырвались бы 7-8 дивизий и около 50 отдельных частей. А поскольку невредимым ушел и сам главарь Радуев, то невольно во главе тех предположительных дивизий ставишь самого генерал-фельдмаршала Паулюса. При этих условиях стала бы Сталинградская битва великим символом нашей победы?
         Многие факторы обусловили наш блестящий успех в Сталинграде. Один из важнейших состоял в том, что Ставка и Генштаб, как писал маршал Жуков, "в процессе боевых действий тщательно изучали разведывательные данные о противнике, анализировали их и делали выводы о характере действий противника и своих войск. Они изучали соображения штабов, командующих фронтами, видами вооруженных сил и родами войск и, анализируя все эти данные, принимали решения". Причем изучались, анализировались, получали немедленную оценку данные, сведения, сигналы самого разного, порой совершенно неожиданного свойства. В этом смысле весьма показательна история с одним письмом Сталину, о которой вспоминал маршал Василевский. Контрнаступление назначалось на 19 ноября. Все спланировано, обдумано, взвешено. Войска изготовились для атаки. Вдруг чуть ли не накануне этой даты Сталин получает письмо - о, на такое письмо надо было решиться! - от командира 4-го механизированного корпуса В. Т. Вольского. Уже сам по себе факт своевременного получения Главнокомандующим письма с фронта выглядит в наши дни сказочно. Сейчас не то что командиру корпуса, но и министрам-то мудрено достучаться до главы государства и армии. Да что там: даже о его встречах с премьером даются специальные сообщения, словно это встречи с иностранным представителем...
         Вольский, считая это своим долгом офицера и коммуниста, писал, что контрнаступление обречено на неудачу, и просил Сталина немедленно и тщательно проверить реальность принятых решений, отложить операцию, а может быть, и вовсе отменить ее. Казалось бы, чего тут Верховному думать? На одной чаше весов - обстоятельнейший план Ставки и Генштаба, веское мнение таких авторитетов, как Жуков и Василевский, командующие четырех фронтов, а на другой - не паническое ли суждение безвестного генерала, каких сотни? Чего думать! Действительно, запас прочности операции был огромен: чего стоит хотя бы тот факт, что в окружении оказалось почти в четыре раза больше немцев, чем ожидали, и это не сорвало операцию, а лишь оттянуло срок ее завершения.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»