«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 80%

         Потом от имени руководства защитников конституции выступили еще несколько человек. Генерал Баранников сказал:
         - Вы честно выполнили свой долг и теперь с чистой совестью можете покинуть здание.
         Его дополнил депутат Андронов:
         - А мы сами примем решение. Мы можем остаться здесь и по существу покончить жизнь самоубийством или выйти наружу и продолжать борьбу.
         Бледный, спокойный Хасбулатов тоже говорил недолго:
         - Мы сейчас уходим из зала. Многие из вас останутся живы. Мы должны донести до народа правду о том, что произошло. Переворот совершен полностью. Пролилась большая кровь. Вина за это на Ельцине и его окружении. А если в чем виноват я, простите меня. У всех у вас прошу прощения. Теперь давайте прощаться...
         Все это происходило на глазах бойцов "Альфы" и их офицера.
         А Руцкой оставался у себя в кабинете на пятом этаже. По свидетельству депутата Виталия Уражцева, он хотел застрелиться, и с трудом удалось его убедить, что как раз этого и ждет, и жаждет Ельцин со своими приспешниками, ибо он для них страшен живым, а на мертвого они смогут взвалить все, что угодно.
         В сопровождении командира "Альфы" полковника Гриценко к Руцкому пошли депутаты Шашвиашвили и Румянцев.
         - Товарищ генерал, - сказал, отдав честь, "альфовец", - полковник Гриценко явился, чтобы вывести вас из Дома Советов, - немного погодя, он добавил: - Я вас уважаю, ценю. Поэтому к вам и пришел.
         ...На улице, когда часть людей уже увезли автобусы, но несколько сот еще оставалось, офицер-"альфовец", возможно тот самый, который был в зале Совета Национальностей, по свидетельству Артема К., произнес удивительную в его устах речь. Он сказал, что "Альфа" не собиралась принимать участие в штурме, но когда увидела, что эти "пьяные остолопы" омоновцы умудрились перебить на балконе друг друга (по данным следствия, которые огласил адвокат Штейнберг, во время штурма были застрелены своими два солдата софринской 16-й бригады спецназа), что "пьяные остолопы" рвутся перестрелять депутатов и защитников Дома, то приняла решение вмешаться. И еще офицер сказал, что они восхищаются и депутатами, и защитниками, а к президенту у них не осталось никакого уважения...
         Так говорили, говорят и будут говорить все громче, все смелей честные офицеры России. При этом иные из них краснеют от стыда за таких сослуживцев, ставших "героями" кровавой бойни, как командир Таманской дивизии генерал-майор Евневич В. Г. или командир Кантемировской дивизии генерал-майор Поляков Б. Н.; другие бледнеют от ненависти, вспоминая отличившихся при расстреле командира 27-й отдельной мотострелковой бригады полковника Денисова А. Н. или командира 106-й воздушно-десантной дивизии полковника Савилова Е. Ю.; у третьих дрожит голос от брезгливости и отвращения при именах особо усердствовавших командира 1-й бригады спецназа полковника Тишина Е. Б. или командира 218-го отдельного батальона спецназа подполковника Колыгина В. Д.; четвертые задыхаются от гнева и презрения, называя имена тех, кто, прельстившись платой в 250 тысяч за каждый выстрел, добровольно сел в танки, чтобы громить Дом Советов.
         А генерал Грачев, пребывающий ныне как раз в том возрасте, в коем его коллега Бонапарт бежал из Москвы, не краснеет, не бледнеет, голос его не дрожит, когда он так охотно рассказывает о своей великой победе над родным народом. А ведь это ему принадлежат слова, сказанные в августе 1991 года: "Я русский и в русских стрелять не буду никогда". Кто же теперь, спустя всего три года, назовет его русским генералом? А Ельцин за взятие Дома Советов, за обильную кровь чуждых генералу русских людей нацепил ему придуманный Бурбулисом орден. Неужели у кого-нибудь есть сомнение относительно будущей судьбы грачиного ордена?

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»