«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 54%

         Не было у "Тихого Дона" читателей более пристрастных и ревнивых, чем белоказаки, которые после полного разгрома Белого движения, слившегося с иностранной интервенцией, опозоренные, бездомные, нищие, оказались на чужбине. Уже в 1961 году один из них - Павел Кудинов из Вешенской, бывший хорунжий,- писал Константину Прийме, известному шолоховеду: "Читал я "Тихий Дон" взахлеб, рыдал-горевал над ним и радовался - до чего же красиво и влюбленно все описано, и казнился - до чего же полынно горька правда о нашем восстании. И знали бы вы, видели бы, как на чужбине казаки - батраки-поденщики - собирались по вечерам у меня в сарае, и зачитывались "Тихим Доном" до слез, и пели старинные донские песни, проклиная Деникина, барона Врангеля, Черчилля и всю Антанту... Скажу вам как на духу: "Тихий Дон" потряс наши души и заставил все передумать заново, и тоска наша по России стала еще острее, а в головах посветлело. Поверьте, что те казаки, кто читал роман Шолохова, как откровение Иоанна, кто рыдал над его страницами и рвал свои седые волосы (а таких было тысячи!) - эти люди в 1941 году воевать против Советской России не могли и не пошли. И зов Гитлера "дранг нах остен!" был для них гласом сумасшедшего, вопиющего в пустыне".
         Да, роман потрясал людские души во всем мире правдой любви и правдой ненависти, подлинностью боли и подлинностью сострадания.
         "...Догнав быстро удалявшегося от водокачки Бунчука, так и не сумевшего левой рукой удержать кисть правой, выхватившей револьвер. Дугин твердил:
         - Митрич... Что же ты, Митрич? За что ты его?..
         У Дугина долго тряслась голова, пощелкивали зубы и как-то нелепо путали большие, в порыжелых сапогах ноги..."
         "Вы слышите? Грохочут сапоги..." Рядом с малограмотным казаком Дугиным представьте, маэстро, изысканного поэта Окуджаву, которого так уважительно цитируете:

         Человеческое достоинство -
         Загадочный инструмент:
         Создается столетиями,
         А утрачивается в момент...

         Неплохо сказано. Так вот, Ваш любимец, как и солдат Дугин, тоже был однажды свидетелем расстрела. Расстреливали не обезумевшего и готового на все от ненависти врага, а много сотен, по иным сведениям, до полутора тысяч сограждан, собравшихся со всех концов страны в Дом Советов, чтобы защитить конституцию Родины, ее честь и достоинство. Расстреливали не в сумбурном припадке взаимной ненависти, не в слепящем пароксизме оскорбленности, как там, у водокачки,- расстреливали спокойно, не спеша и вовсе не "прямой наводкой", как пишут не понимающие, что это приблизительная, "грубая" пальба по близким целям,- расстреливали по точной наводке, так, что ни один снаряд не угодил в стену - только по окнам! только по окнам, за которыми живые люди!..
         Поэт Окуджава созерцал картину по телевидению, может быть, лежа на мягкой грузинской тахте, с фарфоровой чашечкой бразильского кофе в руке, с папироской - в другой...
         Потом корреспондент "Подмосковья" обратился к поэту с вопросом: "Что вы чувствовали во время расстрела? Что думаете об этом?" Возможно, он ожидал услышать: "У меня дрожат руки, трясется голова, не попадает зуб на зуб... За что? За что они их?.. Я не могу говорить..." Но поэт ответил четко и радостно: "Расстрел Белого дома я смотрел как финал увлекательнейшего детектива - с наслаждением!" Разве не так же ответил бы и есаул Калмыков?..
         Да, человеческое достоинство - загадочный инструмент...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»