«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 48%

Лица и маски (Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина)

         В лучезарной "Новой газете" (N66) напечатано ослепительно-блистательное предисловие Евгения Евтушенко к выходящей в издательстве "Время" книге избранных стихов Владимира Луговского. Батюшки, а я и не знал, что Евтушенко все еще в России да все еще и продолжает сочинительствовать...
         Чем же блещет его предисловие, чем ослепляет? Прежде всего, как всегда, редкостной концентрацией невежества, вздора и лжи. Начать с того, что он не знает фактов, о которых пишет. Например, уверяет, будто Луговской во время войны уехал в Ташкент. Там в 41-м укрылись многие. Вспомним хотя бы допризывника Юрия Трифонова, близкого друга Евтушенко. А заболевший под первой бомбежкой медвежьей болезнью сорокалетний Луговской показал войне свою, по выражению автора предисловия, "военную спину" и очутился еще дальше - в Алма-Ате. Евтушенко очень любил Луговского и Трифонова и потому сочинил для их оправдания изящный афоризм: "Дело не в географическом местонахождении наших тел, а в местонахождении наших душ". Разве не ослепительно? И почему только этот лозунг не висел в призывных пунктах СССР во время войны? Однако вот вопрос: если в ту пору местонахождением тел иных литературных мужиков призывного возраста были Ташкент и Алма-Ата, то не значит ли это, что местонахождением их душ были собственные пятки? Надо полагать, свой афоризм Евтушенко прилагает и к себе: дескать, бренное тело мое в сытой Америке, а бессмертная душа моя в голодной России и вместе с народом голодает. Автор, как верный заединщик Чубайса и Новодворской, разумеется, гвоздит советское прошлое: "Луговской принадлежал к той эпохе, когда почти невозможно было выжить честному человеку без того, чтобы хоть за что-то, но не было бы стыдно". Разве не блистательный набор слов? Однако ведь пальцем в небо, Евгений Александрович, ибо в любую эпоху, буквально в любую, в жизни любого честного человека всегда найдется нечто такое, за что ему и стыдно, и горько, и отвратительно Честный человек был Пушкин? Так вот он, дитя совсем иной эпохи, признавался:

         И с отвращением читая жизнь мою,
         Я трепещу и проклинаю,
         И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
         Но строк печальных не смываю.

         О, если бы Евтушенко, порочное дитя нашей эпохи, не смывал печальных и позорных строк своей жизни, а хоть что-нибудь перенял из пушкинского признания! Хоть крупицу отвращения к своей жизни, хоть одну слезинку раскаяния за свои дела, хоть минуту трепета перед днем Страшного суда... Нет, он предпочитает казнить не себя, а эпоху, когда, мол, "благополучно выжившие делились только (!) на две категории - на делавших что-то стыдное по собственной инициативе или же "под давлением обстоятельств". Поскольку, кроме этих двух, никаких иных категорий больше не было, то значит, весь народ, вся страна семьдесят лет творили нечто стыдное. Сам благополучно выживший поэт принадлежит, бесспорно, к первой категории - к добровольным творцам мерзостей. Впрочем, названные им две всеохватные категории имеют у него, в свою очередь, два подразделения: 1) палачи и 2) доносчики. Говорят, сам Евтушенко принадлежал ко второму подразделению первой категории, т.е. был добровольным доносчиком. А вот, допустим, Солженицын - тоже ко второму подразделению, но второй категории, т.е. стал сексотом "под давлением обстоятельств" (Впрочем, давление-то было пустяковое. Просто позвал опер и спросил: "Можете?" И Александр Исаевич тотчас: "Могу-с! У меня и кличка уже заготовлена - Ветров"). Солженицын рассказал о своем сексотстве сам в полубессмертном "Архипелаге", а о Евтушенко будто бы поведал в воспоминаниях генерал КГБ Судоплатов. Не знаю, не помню. Известно мне только, что его теща, мать первой жены, Белы Ахмадулиной, работала в КГБ, и поэт, как тоже рассказал сам, иногда получал там за нее зарплату. Однако, имея в виду его собственную градацию нашего общества, естественно задуматься: а за нее ли получал? Но если он не доносчик, то уж непременно палач, это не подлежит обсуждению. Причем палач изощренный, просто садист. Ведь уже пятьдесят лет терзает советских людей своими сочинениями в стихах и прозе, кинофильмами, речами с трибун и телеэкранов, клятвами верности коммунизму, проклятиями его и просто словесным недержанием. Как же не палач?

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»