«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 23%

Вскормил кукушку воробей

         Но, может, авторитетом для Солженицына был главный редактор "Нового мира"? Ведь большой поэт! Может, хоть его уважал, почитал, был ему благодарен? Ничего подобного! Он видел в Твардовском человека и писателя, который "важнейшей частью своего опыта" считал не знание жизни, не понимание литературы, а "хорошее знание иерархии, ходов заседательских, телефонных и закулисных"; видел в нем редактора с "вельможными навыками", установившего в журнале распорядок жизни "по культовому принципу". Будучи во всем крохобором, гений придавал огромное значение даже тому, что, когда он приходил в редакцию, Твардовский порой просил подать в кабинет чай с печеньем и сушки, и это была, по наблюдению беспощадного реалиста, "высшая форма новомирского гостеприимства". Надо заметить, живой классик вообще чрезвычайно доглядчив относительно того, что подают на стол. Довелось ему, например, присутствовать на секретариате Союза писателей, и он дотошно зафиксировал все, что было на столе: "фруктовые и минеральные воды, крепкий чай с дорогим рассыпчатым печеньем, сигареты и шоколадные трюфели" - итого, пищевые продукты шести наименований. Но и это не по душе иезуиту! На "новомирцев" он негодовал за скаредность, а на Союз писателей - за расхищение национального достояния. О Твардовском говорит еще и так: "Он заблудившийся бессильный человек...", "туповатая его опека...", "бедняга, ему искренне казалось, что он важное новое слово говорит..." И так без конца: "Бедный Александр Твардовский!..", "Бедный Александр Трифонович!..", "Бедный Трифоныч!.." Однако, несмотря на всю свою слабость и горемычность, говорит классик, Твардовский вовсе был человеком безвредным: "Он помогал меня душить...", "Он меня багром помогал утолкать под воду..." И снова, как в навязчивом бреду: "Он помогал меня душить..." Подумайте, Распутин, если он так о Твардовском, о своем крестном отце, то что может остановить его завтра сказать о вас: "Он хрястнул меня багром по голове и утащил 25 тысяч долларов". Как старший товарищ предупреждаю: будьте к этому готовы...
         Со своим душителем гений не церемонился - лгал ему, обманывал, притворялся, разыгрывал перед ним гнусные фарисейские сцены - и все это божий угодник не считал ни малейшим грехом и обо всем бесстыдно рассказал... Однажды Твардовский написал Федину, возглавлявшему тогда Союз писателей, письмо о нем. С курьером, с распиской оно было доставлено адресату. Вдруг Би-Би-Си передает выдержки из письма. Твардовский ошарашен. Солженицын был единственным читателем письма, и он же говорит Твардовскому: "Вот как? Вы же мне дали читать тут, в кабинете, без выноса". Твардовский по благородству души не допуская и тени подозрения, сам же приводит довод полного оправдания собеседника: "Не могли же вы переписать все семнадцать страниц!" Тот подтверждает, что, конечно, не мог, а про себя, мысленно хихикая и потирая руки, говорит: "Верно, я только четыре страницы тогда переписал, экстракт". Этого для Би-би-си было достаточно. А другой раз сфотографировал еще неопубликованную вещь Твардовского и послал ее в антисоветское издательство "Посев", где она, к изумлению и негодованию автора, и появилась...

         Вскормил кукушку воробей,
         Безродного птенца.
         А он возьми да и убей
         Приемного отца.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»