«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 19%

         Но полезно заметить, что в подборке читательских писем преобладали совсем иные суждения о том, есть ли Солженицын гордость и честь нации и по своим ли ударил Нилов. Вот несколько выдержек. А. А. Сидоров: "Это общечеловек горбачевского типа, обладавший определенным талантом литератора, но растерявший его в антисоветской злобе... Я лично был бы совершенно безразличен к нему, если бы он в угоду русофобам не поддержал клевету на Шолохова..." П. Васильева: "Все, кто оплевывает советскую власть, мне противны. А уж такой фарисей, как Солженицын, и вовсе не по нутру..." А. В. Бобров: "В. Нилов абсолютно верно оценил Солженицына как врага нашей родины и прислужника Запада..." С. И. Анисимов: "Около пятидесяти лет Солженицын всей своей яростной деятельностью антикоммуниста находился в стане наших самых лютых врагов... Поэтому его и прославили наши враги, за это и Нобелевскую дали. Этого "художника и мыслителя" можно с полным правом назвать одним из самых заслуженных могильщиков страны... Никаких чувств, кроме ненависти, я к нему не испытываю... За то, что произошло у нас и с нами, вина его так огромна, что ему ничем ее не искупить, и он не заслуживает никакого снисхождения... Его фигура достойна занять место среди Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе, Ельцина..." Софья Авакян: "Он - враг моей родины. Он употребил все свои силы, весь свой холодный, расчетливый фанатизм на ее уничтожение, а потому он мой личный враг на самом сокровенном уровне моей души, такой же враг, как Гайдар, Чубайс, Ростропович. И я ненавижу его... Я испытываю почти физическую боль, когда пытаются прислонить его хоть каким-то бочком к Толстому..."
         Все это член редколлегии "Нашего современника" В. Распутин, конечно, читал. И его, так возвышенно говорящего о читателе, о связи, о дружбе с ним, все это не остановило: 4 мая он явился на церемонию вручения премии и произнес речь. А казалось бы, достаточно было одного лишь напоминания о злобном и самом активном участии Солженицына в травле Шолохова, чтобы опомниться. Ведь Распутин же не только недавно по случаю юбилея, но и раньше устно и письменно многократно объяснял нам великое значении творца "Тихого Дона" в нашей литературе и твердил о своей неизбывной любви к нему. А Солженицын давно исходит пещерной ненавистью свирепого одноглазого циклопа даже к его внешности: "Невзрачный Шолохов... Стоял малоросток и глупо улыбался... На трибуне он выглядел еще ничтожнее..." Одно это должно было, как током, ударить руку патриота России и ее литературы, если она невзначай протянулась вдруг за премией ненавистника Шолохова.
         А тот угомону не знает: "Мой архив и сердце мое терзали чекистские когти - именно в эту осень сунули Нобелевскую премию в палаческие руки Шолохова". Его терзали! Именно так он писал и почти о двух первых годах своей службы в армии, что провел вовсе не на фронте. Миллионы сверстников кровь проливали, оставались калеками на всю жизнь, гибли в боях за Родину, а он где-то в Сталинградском военном округе (в ту пору - глубокий тыл!) кантовался в обозной роте, а потом - в училище. И его терзали!.. На веку Солженицына было два огромных исторических события - Отечественная война и ельцинская контрреволюция. И в обоих случаях, все рассчитав, взвесив, устроив, он изловчился явиться к "шапочному разбору": на фронт попал только в мае 1943 года, после Сталинградского перелома, когда все определилось и война была уже совсем не та, что в 41 -м и в 42-м; и вернулся из Америки лишь после того, как все определилось и стало для него вполне безопасно... А Шолохов всю жизнь был на переднем крае и своими бесстрашными хлопотами в 1932 году столько земляков спас от голодной смерти, столько в 1937 году вызволил из неволи, столько великого таланта, жара души да и собственных денежных средств отдал на благо соотечественников, что сказать о нем "палаческие руки" мог только... Предлагаю читателям самим найти здесь подходящее слово для человека, способного на это,- у меня цензурных слов для него нет.
         Торжественная церемония состоялась в Доме русского зарубежья. Дом тесный, и даже супруга учредителя премии жаловалась на это, но Г. Бондаренко утешает: "В тесноте, да не в обиде". А сам В. Распутин был очень доволен: "Хорошо, что это произошло в этих стенах..." И даже увидел тут некий добрый символ. Странно... Ведь не Бунина чествуют, не Иосифа Бродского. Существует же просторный Дом литераторов, там есть где и побалакать и за воротник пропустить. Нет! Там же ненавистный Солженицыну советский дух, поди, еще не совсем выветрился из туалетов. Все было им пропитано! И Александр Исаевич скорее согласился бы на американское посольство, чем на ЦДЛ... "Гостей в зал набилось много, не все и сидели",- сообщает Г. Богдаренко. Всех их, "литературных и окололитературных" VIP-гостей и проныр-безбилетников он, как ныне принято на таких церемониях в таких домах, именует, разумеется, господами. Едва лишь порадовались мы тому, что господа не в обиде, как вдруг тут же читаем о них: "Наверное, и те и другие чувствовали себя в этом "невольном" объединении немного не в своей тарелке..." Я думаю! Вот, допустим, VIP-гость Андрей Вознесенский. Наверняка он чувствовал себя в чужой тарелке. Ведь учредитель премии сказал о нем когда-то: "Деревянное сердце! Деревянное ухо!" А он все равно тут как тут и еще, того гляди, стихи напишет об этом. Он уже давно не оставляет без своей рифмы ни один юбилей, ни одно награждение, ни одни похороны.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»