«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 13%

         Легкой жизни я просил у Бога:
         "Посмотри, как тягостно кругом..."
         И Господь ответил, глядя строго:
         "Скоро ты запросишь о другом..."
         Я иду... Все тяжелей дорога...
         С каждым днем невыносимей жить...
         Легкой жизни я просил у Бога -
         Легкой смерти надо бы просить...
         Дайте переведу дыхание...

         Вы говорите, что горькая истина в том, что они хотели получить деньги за то, что им не принадлежало? Да, истина такова. Как быть? Ответ дан давно: "Если надо выбирать между истиной и Христом, я не с истиной, я с Христом..."
         Во-вторых, Виктор Стефанович, как рассказ о судьбе рукописи не был целью моей огромной статьи, так и Ваше отношение к рукописи, к "проблеме авторства "Тихого Дона", к Льву Колодному, как и сама Ваша уважаемая личность, тоже не были на сей раз предметами моего рассмотрения или, чтобы еще более точно выразиться, созерцания. Понятно, если бы протест прислали в редакцию Кузнецов или Колодный, которым в статье уделено много внимания, но Вы-то упомянуты всего несколько раз мимоходом - и вдруг такой демарш!.. Право, это похоже на mania grandiosa. Тем более ведь каковы мои упоминания-то! Один раз это несогласие о небесной каре несчастной старухе и ее дочери. Но я не визжал, не сучил кулаками, а только и сказал: "Бог вам судья, собратья..." Собратья! Что тут ужасного для Вашей чести?.. Другой раз я усомнился в Вашей уверенности, что Шолохов хотел, а возможно, и пытался, но не смог вызвать Кудашева с фронта. Думаю, что в те трагические недели начала войны ему было не до этого. Что тут кошмарного для Вашего достоинства?.. Третий раз я не согласился с Вами, что "находка" Колодного - "потрясающее, уникальное, сенсационное, историческое" и еще какое-то великие открытие. Что тут убийственного для Вашей чести и достоинства, вместе взятых? Ведь не о Вашем же открытии идет речь. Тем более что я назвал Вас при этом "дорогим другом", который, как я считаю, просто заблуждается в своих восторгах, ибо как отсутствие рукописи, так и наличие ее не играют исчерпывающей роли для доказательства как плагиата, так и авторства. Может быть много других доказательств и того и другого. Поэтому не надо думать, что ненавистники русской литературы теперь успокоятся и замолчат. Кто-то - не тот ли человек, которого Вы не так давно называли гением? - уже проверещал: "А может быть, Шолохов переписал своей рукой чужую рукопись?" Благородство и доброту можно предвидеть, подлость и злобу - никогда... Наконец, я писал: "Бдительный В. Кожемяко тотчас засек тут (у Колодного) мошенство".
         Так это прямая похвала, комплимент! Или для Вас "бдительный" - это непременно тайный агент, как Евтушенко или Ландсбергис? Я же разделяю здесь Вашу точку зрения, повторяю за Вами: Л. Колодный добрался до рукописи не в 1984-м, а в 1983 году, еще при жизни Шолохова.
         И вот согласие с Вами, поддержку, помощь, даже похвалу Вы объявляете посягательством на Вашу честь и достоинство! Право, с Явлинским мне было легче. Перед ним я действительно был виноват в некоторых полемических перехлестах и готов был извиниться, если бы он извинился за оскорбление моего поколения, за клевету на мое время. Кстати сказать, еще в кодексе Наполеона - по его собственному признанию, это лучшее из всего, что тиран оставил потомкам,- делалось четкое различие между оскорблением и клеветой. О первом в статье 222КН говорилось, что это поношение общего характера, обвинение того или иного лица не в конкретном преступного характера действии или бездействии, а в каком-то пороке, например, в лживости или развратности. О втором в статье 375 было сказано, что это поношение, которое вменяет в вину кому-то нечто вполне определенное, конкретное, например, кражу, взятку, шулерство. Вместо понятия "достоинство" кодекс Наполеона оперировал понятием "деликатность". Во время революции 1848 года в Европе Маркс и Энгельс как редакторы "Новой Рейнской газеты" были привлечены к суду. И вот что, между прочим, сказал в своем выступлении подсудимый Маркс: "Никакому точному определению, господа присяжные заседатели, не поддаются посягательства на деликатность и честь. Что такое честь? Что такое деликатность? Это целиком зависит от индивида, с которым я имею дело, от степени его образованности, от его предрассудков, от его самомнения. Одно понимание чести было, скажем, у Александра Македонского или Аристотеля и совсем другое - у генерала Врангеля, которого "Новая Рейнская газета" действительно назвала "субъектом без головы, без сердца и только с усами..."

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»