«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 61%

         Нагибин однажды записал в "Дневнике": "Я по натуре - типичный паразит" (М., 1996. С. 76). Кто оспорит - Рекемчук? Правда, тут же добавил о своей натуре в целом: "я не настоящий". Во многом - да, но паразит - истинный. Это он доказал всей своей жизнью. И как истинный паразит был лово и пронырлив, бесстыж и лжив. За две недели до смерти, постигшей его 16 июня 1994 года, в предисловии к "Дневнику" писал: "До восемьдесят пятого года, когда началась перестройка, я жил вне общественной, социальной, политической жизни из соображений гигиены. По той же причине я, как мог, избегал литературной среды" (с. 6). Я, дескать, такой чистенький, а кругом, в том числе в Союзе писателей, одни чумазые. Вы подумайте: "как мог, избегал". Мог он избежать членства в Правлении Союза писателей России? Разумеется. Надо было взять самоотвод, и все. А он 16 лет членствовал, да еще одновременно 10 лет был членом Правления СП СССР. И это - вне общественной жизни? Мог не входить в редколлегию журнала "Знамя"? Запросто. Не тянули же его туда канатом, А он, будучи бинарным членом Правлений двух Союзов писателей, одновременно те же 10 лет состоял и в редколлегии "Знамени". Мог избежать членства в редколлегиях многих других журналов и газет - "Нашего современника", "Литературных новостей", "Книжного обозрения", "Кольца А"... Да о чем речь! А ведь это все проклятая литературная среда, презренная общественная жизнь..
         Мало того, при таком-то отвращении к чумазым и вонючим ведь мог и в Союз писателей не вступать, как совсем по другим соображениям не вступил, например, умерший недавно Владимир Богомолов, талантливый рассказчик и романист. А его после появления пронзительного рассказа "Иван" даже приглашал, зазывал С. С. Смирнов, тогдашний первый секретарь Московского отделения СП. А этот в двадцать лет, еще не имея ни одной книги, с проворством юного паразита уже пролез в Союз писателей и тотчас помчался в его лучший Дом творчества в Коктебеле...
         Ждал, ждал Нагибин прихода немцев в Москву и не дождался, а в 42-м году его забрали в армию. Ну, оказался не в пехоте, конечно, не в танковых войсках, а стал из соображений гигиены инструктором политотдела Волховского фронта, затем - старшим инструктором. Как Лев Копелев, например. Так дослужился до капитана. При этом во время войны у него, тогда мало известного литератора, то и дело выходили книги, иной год - до четырех к ряду: "Человек с фронта" (1943), "Большое сердце" (1944), "Гвардейцы на Днепре" (1944), "Две силы" (1944), "Ценою жизни" (1944), "Дважды рожденный" (1945), "Слава Николая Чистова" (1945)... Как можно видеть даже по заглавиям, книги были сильно патриотические. А по их обилию не трудно догадаться и о том, что за служба была у Нагибина в этом самом политуправлении, за что получал там звания и ордена. А после войны он, ругавший позже Гитлера за невзятие Москвы, не постеснялся получить еще и медаль "За победу над Германией". Вот такие, именно такие и ждали немцев...
         Но вернемся к Млечину, к его источникам. Он обильно цитирует дневниковые записи 41 года о положении в Москве и в стране профессора Л. И. Тимофеева: "15 октября. Настроение подавленное... Говорят, наутро после вступления немцев Киев уже имел новое правительство, в котором оказались и члены Верховного Совета. Вероятно, то же будет и в Москве... Оборону Москвы поручили Штерну.
         16 октября. Итак, крах. Говорят, по радио объявлено, что фронт прорван... Говорят, что выступила Япония... Резко враждебное отношение к старому режиму". "17 октября. Население не скрывает своего враждебного и презрительного отношения к руководителям... Говорят, что Сталин улетел из Москвы... Говорят, что Тимошенко в плену, Буденный ранен, а Ворошилов убит" (с. 656) и т. д.
         Наш аналитик восхищен воспоминаниями Тимофеева. Он и не задумался, почему, чуть не каждая фраза начинается в дневнике со слова "говорят". Я хорошо знал профессора в студенческую пору и позже. Он жил во дворе дома Герцена, где давно уже находится Литературный институт, в правом флигеле, и работал в институте. Я бывал у него и во флигеле и в полученной позже прекрасной квартире на Ново-Песчаной, когда профессор стал уже членкором Академии Наук. В институте он руководил творческим семинаром, который я посещал, а потом был моим научным руководителем в аспирантуре.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»