  |
 |
Прочитано: 93% |
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 93% |
У читателя, надо думать, давно вертятся на языке вопросы: "Откуда Арнау так много знал о Солженицыне? Где он раздобыл донос Ветрова?"
Вернемся к публикации "Neue Politik". Там рассказывается, что во время посещения Советского Союза знаменитый криминолог встречался с людьми, интересовавшими его в связи с темой "Солженицын-Ветров", и беседовал с ними. Читаем: "Арнау надиктовал на магнитофон (накануне отъезда из Москвы, видимо, с целью подвести итог тем встречам и зафиксировать их результаты. - В.Б.) запись следующего содержания: "В беседе с "В", профессором "С" и фрау "Р" неоднократно высказывалось мнение, что Солженицын занимал в лагере "доверительные позиции". Напомним, что в 1974 году, когда Арнау приезжал в Советский Союз, ещё не было книг о нем ни Н. Решетовской, ни Т. Ржезача, ни В. Чалмаева, ни Ж. Нивы, ни многих других публикаций, проливших свет на темную историю Солженицына, но ныне, после всех этих публикаций, которые к тому же здесь часто цитировались, мы едва ли нарушим тайну Франка Арнау или журнала "Neue Politik", если выскажем уверенность, что помянутый в магнитофонной записи "В" - это не кто иной, как Виткевич Н.Д., профессор "С" - Симонян К.С., фрау "Р" - Решетовская Н.А. - все знакомые нам, неоднократно упоминавшиеся в нашем повествовании лица.
Далее Арнау выразил уверенность в том, что кто-то из лиц, с которыми он беседовал, а может, и все они - ведь ничего секретного или опасного тут не было! - рассказал о его посещении своим знакомым. Как о следствии этого он затем говорит, что однажды кто-то позвонил ему в гостиницу "Россия", где он жил, и на немецком языке, не слишком чистом, попросил о встрече. Арнау дал согласие. "Я затем встретился в холле с одним мужчиной, - читаем в журнале. - Он представился мне, назвав себя, и дал свой точный адрес". Имя этого визитера, как и в трех только что помянутых случаях, по воле автора или его публикаторов обозначено лишь одной буквой - "К".
Этот К" поведал зарубежному гостю, что теперь он реабилитирован, но в течение многих лет имел большие трудности. И в доказательство выложил копии разного рода писем, петиций и протестов, направленных "во все возможные официальные инстанции". Потом заявил, что "вся его жизнь и судьба были и в прошлом и сейчас тесно связаны с Солженицыным". Этот человек и рассказал о подлинном характере интересующих нас лагерных событий 22 января 1952 года, поскольку был их очевидцем, он-то и презентовал Арнау донос Ветрова. При этом сообщил, что в свое время сей документ был предъявлен в ходе одного из процессов по реабилитации некоего третьего лица и, к счастью, сохранился у адвоката. Он получил документ от адвоката, которого удалось убедить в том, что документ может быть полезен "К" для его собственной реабилитации.
Арнау откровенен, он говорит: "Я не исключаю, что этот человек был подослан, но не верю в это. У меня сложилось мнение, что он говорит и ищет правду". Эта вера и это мнение дорогого стоят, ибо принадлежат не какому-нибудь дилетанту- любителю, а выдающемуся криминологу. Действительно, чего стоит хотя бы один тот факт, что "К" назвал свой адрес и пригласил посетить его. Не составляло большого труда проверить подлинность этого адреса. Кроме того, о личности "К" можно было справиться, опять-таки без великих усилий, хотя бы у фрау "Р" или профессора "С". Думается, если Арнау не сделал этого, то не только потому, что у него оставалось уже мало времени до отъезда, или потому, что он, как читаем, решил посетить "К" в свой следующий приезд в Москву, - скорей всего главную роль сыграло здесь именно доверие к подлинности и самого "К", и того, что тот говорил, и, наконец, "абсолютно убийственного для репутации Солженицына" документа, который криминолог получил тогда в гостинице "Россия".
И в самом деле, среди близких к Солженицыну людей был в ту пору некто "К", в облике которого все совпадает с теми сведениями, что Арнау привел о своем визитере. Тот говорил по-немецки - и "К" знает немецкий, поскольку его специальность - немецкая литература. Говорил не совсем легко и чисто - и "К" говорил скорее всего именно так, ибо живой разговорной практики у него было мало. Визитер был когда-то репрессирован, а потом его реабилитировали - то же и "К". Вся жизнь и судьба визитера были связаны с Солженицыным - именно так обстояло дело и у "К", ну, не вся жизнь, а по крайней мере - с молодых лет: перед войной оба в одном и том же московском институте (первый там учился, второй работал); во время войны побывали в одних и тех же местах, в частности в Восточной Пруссии; и тот и другой на фронте, именно в той же В. Пруссии, были арестованы; несколько лет заключения провели вместе, в одном лагере; после освобождения и реабилитации неоднократно встречались, поддерживали близкие отношения; Солженицын даже избрал "К" в качестве прообраза для довольно приметного персонажа в одном из своих произведений, - разве всего это мало для заявления о связи двух жизней и судьбе?
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||