«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 58%

         И труд, и собственность, и время земледельца.
         Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
         Здесь рабство тощее влачится по браздам
         Неумолимого владельца.

         Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
         Надежд и склонностей в душе питать не смея,
         Здесь девы юные цветут
         Для прихоти бесчувственной злодея...

         Что, Бондаренко, это пропаганда сталинского Агитпропа?.. А ведь такой пропагандой сразу после революции занимался и Александр Блок, почти современник наш: "Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? - Потому, что там насиловали и пороли девок, не у того барина, так у соседа. Почему валят столетние парки? - Потому, что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему - мошной, а дураку - образованностью... Я знаю, что говорю". А что ты-то знаешь, Бондаренко?
         Презрение к родной "голи" - это уж не только русофобия, а кое-что поохватистей: ведь "голь" - явление всемирное. Нетрудно представить себе, как Бондаренко скрежещет зубами, когда видит по телевизору, как антиглобалистская "голь" громит барские особняки и супермаркеты для богачей. Учитель воспитал ученика и может у него теперь учиться...
         Между прочим, задавшись целью втемяшить читателям своего "Архипелага" мысль о благоуханной жизни крестьянства в царской России, Солженицын однажды процитировал первую половину пушкинской "Деревни", где говорится главным образом о красоте природы, о "шуме дубрав", о "тишине полей" да о любви стихотворца ко веемую этому. А строки, приведенные выше, словно их и нет, Солженицын жульнически опустил, ибо они разоблачают его лживость и хлещут по физиономии лжеца.
         И вот ещё что примечательно. Дед Солженицына был крупный землевладелец, богач, имел автомашину, когда во всей России их насчитывалось меньше дюжины. А отец, царский офицер, по словам самого сына, погиб в Гражданскую войну. Так что можно бы понять чувства Александра Исаевича к "голи перекатной": общественное бытие определяет общественное сознание. Правда, тут Ленин делал существенную оговорку: "Личные исключения из групповых и классовых типов, конечно, есть и всегда будут" (ПСС, т. 56, с. 207). Солженицын не стал таким исключением, а сам Ленин, сын действительного статского советника, дворянин, стал. Исключением был и Блок: у него в революцию библиотеку в усадьбе сожгли, а он, как мы видели, говорил о подобных вещах с пониманием.
         Но случаются исключения и обратного характера. Таков и есть Бондаренко: ни прадед, ни дед его, кажись, не имели ни земель необъятных, ни уникальных машин, и у самого ни сожжённой усадьбы, ни сгоревшей библиотеки тоже отродясь не было, полагаю, родом он из самой что ни есть "голи перекатной", а вот поди ж ты, - едва научился чирикать и уже, как отпрыск богача, эту "голь" и презирает, и осуждает беспощадно... Множество именно таких эксклюзивных антисоветчиков и русофобов наплодили на нашу голову Горбачев, Ельцин, Швыдкой...

         Люди холопского звания
         Сущие псы иногда...

         В жажде Бондаренко всюду присутствовать, во всём участвовать, о чем угодно толкнуть залихватскую речь и при этом быть всегда, везде, в любом происшествии первым, есть ещё и нечто евтушенистое. Я об этом сказал бы даже так: Бондаренко - это Евтушенко в критике. Тем более что есть между ними и другие черты разительного сходства. Помните, как поэт всегда лез из кожи, чтобы его считали из перерусских русским? Очень любит, например, рассказывать о своей маме-киоскерше. Кто же газетная киоскерша, как не исконно русская! О папе, имевшем экзотическую фамилию Гангнус, распространяться не любит, точно как Жириновский, но божится (цитирую по буйной книге М. Дейча "Коричневые", с. 305):

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»