«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 41%

         Кроме перечисленных, были и другие великие блага, которые несли с собой немцы. "Конечно, за это придется заплатить", - рассудительно замечает Солженицын. Чем заплатить? Да сущими пустяками! Например, "ёлку придется справлять уже не на Новый год, а на Рождество". Вот только такие мелкие неудобства и могла причинить оккупация. Блага явно перевешивали неудобства!
         Да, летописец клевещет на свою родину вместе с фашистами, в один голос с ними. Впрочем, иногда он их, пожалуй, даже обгоняет, хотя бы там, где рисует картины умилительного единения жителей оккупированных областей с оккупантами. Вот, например, "мне рассказывали", говорит, что в городе Стародубе Брянской области стоял гарнизон, "потом пришел приказ его перебросить - и десятки местных женщин, позабыв стыд, пришли на вокзал и, прощаясь с оккупантами, так рыдали, как (добавил один насмешливый сапожник) "своих мужей не провожали на войну".
         Пишет ещё и такое: когда захватчиков попёрли с нашей земли, то "за отступающей немецкой армией вереницей тянулись из советских областей десятки тысяч беженцев..." Да что там десятки тысяч! - "население уходило массами с разбитым врагом, с чужеземцами - только бы не остаться у победивших своих - обозы, обозы, обозы..." Похоже, что тут ему мерещились уже не десятки тысяч, а миллионы!
         Мы видим, что в рассуждениях нашего исследователя о том, как вели себя немцы на советской земле и как держались наши люди под фашистской оккупацией, конкретных имен, дат, названий, ссылок и т.п. маловато. Ну, действительно, уверяет, например, что донские станицы встречали фашистов хлебом-солью или что "торжественное открытие церквей вызвало массовое ликование, большое стечение толп". Так назвал бы хоть одну станицу, хоть одну из открытых фашистами церквей, привел бы имя хоть одного участника этих "массовых ликований". Нет у него этих названий и имён, и слова его свидетельствуют лишь о том, что, осенив себя крестным знамением, он с такой же легкостью клевещет на верующих, к коим себя причисляет, как и на неверующих.
         Но в некоторых историях и рассуждениях конкретные имена и иные атрибуции всё же имеются.
         Есть адрес и у истории, якобы имевшей место в городе Стародуб Брянской области. Тут есть даже указание на источник: "Мне рассказывали". более того, кое-кто из рассказчиков назван и по профессии, и характер его определен: "один насмешливый сапожник", - разве это недостаточно чётко и точно?
         Разыскать насмешливого сапожника мне, к сожалению, не удалось. Поэтому я обратился в Стародубский краеведческий музей. Его сотрудники Е. Короткая и Д. Алхазова, основываясь на живых воспоминаниях сограждан и на материалах музея, рисуют в своих письмах несколько иную, чем у Солженицына, картину обстановки в городе. Они, в частности, сообщили, что в годы оккупации в Стародубе существовала одна подпольная патриотическая группа. В ней состояли молодые жители города Евгений Велик, Алик Рыжков, Иван Египцев, Юрий Хомутов, Владимир Филонов и другие. Эта группа, пишут Короткая и Алхазова, "прятала раненых красноармейцев, доставала медикаменты, оружие, по радио принимала сводки "Совинформбюро". Кроме того, на её счету несколько диверсионных актов на железной дороге, вывод из строя двух городских предприятий. Подпольщики тайно собирались в доме Анастасии Дмитриевны Янчевской, бывшей дворянки... Вот мы опять даём конкретные имена, цитируем документы, можем и адрес дать хотя бы той же Янчевской: город Стародуб, улица Урицкого, 19. А летописец наш, как всегда, из "десятков местных женщин", будто бы заливавшихся слезами об оккупантах, не может назвать ни единой! "Один насмешливый сапожник" - это в его системе доказательства предел определенности.
         В письме Е. Короткой и Д. Алхазовой ещё говорилось о том, что около 1400 жителей Стародуба были расстреляны фашистами. Население старинного города за время оккупации сократилось с 13 тысяч до 6261 человека, то есть почти на семь тысяч, а население стародубского района - на пять тысяч. Следовательно, всего население города и района убыло за войну почти на 12 тысяч. Из них, пишут авторы письма свыше 1700 человек было угнано в Германию, в рабство. Только из одного маленького Стародуба!

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»