«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 20%

         Когда мне случалось беседовать о советских достижениях в дипломатических кругах, мне всегда казалось, что все эти представители государственного департамента и Форейн Офис в глубине души лелеют надежду, что с каждым шагом Красной Армии навстречу победе силы России иссякают; им мерещилось, что в конце длинного пути на Берлин они встретят смиренное, истощённое войной советское государство, готовое в угоду мировым державам отказаться от своих экономических и социальных принципов, готовое "либерализовать" коммунистический режим и, может быть, даже открыть свои границы для иностранного капитала.
         Эти дипломатические представители, естественно, с радостью подхватывали, а чаще сами выдумывали всякий вздор, который можно было использовать для "доказательств", что к концу войны от идеологии и практики марксизма не останется почти ничего. Необычайный эффект в дипломатических кругах произвёл рассказ одного американского курьера, ехавшего из Владивостока по Транссибирской железной дороге и доложившего посольству США, что, проезжая Сибирь... он наблюдал "признаки отхода" от системы колхозов. Не менее сенсационным явилось донесение одного работника английского посольства из Архангельска о его разговоре с каким-то брюзгливым магазинным продавцом; тот будто бы просил, чтобы англичане остались в России, так как тогда ему можно будет открыть частную торговлю.
         В каждой патриотической демонстрации православной церкви усматривалось свидетельство "отхода русского народа от коммунизма". В страстную субботу весь дипломатический корпус съезжался в московский кафедральный собор поглядеть на живописный обряд православного богослужения, и многие из дипломатов, вероятно, спокойнее спали в эту ночь, так как им казалось, что они присутствовали не при праздновании воскресения Христа, а при погребении коммунизма.
         Все сведения о положении в немецком тылу, доходившие через советские каналы, объявлялись "пропагандой" и тут же отметались. Вернувшись после одной из первых моих поездок на фронт, я рассказывал о том, как в Можайском районе, где мне пришлось побывать, местная организация коммунистической партии после прихода немцев ушла в подполье и продолжала существовать, полностью сохраняя все органы советской власти, так что после освобождения вопрос о восстановлении этой власти даже не вставал, - и меня слушали со скептической улыбкой.
         В этих кругах не могли и не хотели взглянуть в лицо истине, заключавшейся в том, что население освобождённых районов радовалось возвращению советской власти, что в период временной оккупации советские люди рисковали жизнью именно ради её защиты. Признать это - значило отказаться от утверждения, будто советский строй держится на запугивании масс.
         Утверждение же о "запугивании масс" является одним из коньков английских правящих кругов. Это утверждение беспрестанно подкреплялось свидетельствами разных "специалистов по России", работавших в иностранных миссиях в Советском Союзе. Среди них были офицеры и дипломаты, числившиеся в "специалистах по России" единственно потому, что они изучали русский язык в русско-эмигрантских домах Парижа или в прошлом - Риги и Таллина; другие почитались авторитетными знатоками Советского Союза, так как принадлежали к английским или французским семействам, имевшим магазины, фабрики или концессии в царской России. Но больше всего было белоэмигрантов или даже немцев, в некоторых случаях лишь недавно натурализовавшихся.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»