«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 25%

         Кстати, желая проиллюстрировать теплоту чувств супруга, Раиса Максимовна решила обнародовать этот исторический документ, попросив снять с него ксерокопии. Я тогда посоветовал закрыть штамп, свидетельствующий об "использовании государственной собственности в личных целях", полагая, что даже начинающему юристу было ясно, что так делать во всяком случае некорректно. По существовавшим в ту пору законам это грозило крупными неприятностями, а сегодня выглядит смешно. Но то ли Раиса Максимовна не поняла иронию, то ли сочла, что за давностью совершённого Михаил Сергеевич наказания уже не понесёт, но она отвергла моё предложение, полагая, наверное, что из песни слова не выбросишь. Так эти штампы молотовской прокуратуры на письме будущего юриста Горбачёва и красуются в книге Раисы Максимовны, написанной прозаиком Георгием Пряхиным и носящей загадочное название "Я надеюсь...". На что надеялась Раиса Максимовна в период выхода произведения летом 1991 года, сказать трудно.
         Отправляя письмо в столицу на официальном бланке, практикант добросовестно заполнил штамп прокуратуры, аккуратно, как учили, выведя число - 20 июня 1953 года.
         Это было время низвержения Л. П. Берии, краха существовавшей в ту пору всей правоохранительной системы. Страна нуждалась в незапятнанных свежих силах в госбезопасности, Министерстве внутренних дел, прокуратуре. Перспективы у выпускников открылись огромные. Правда, на работу в МГБ Мишу в ту суровую пору вряд ли бы взяли. Он находился на оккупированной территории, имел репрессированных родственников.
         В те годы пребывание на оккупированной территории было большой помехой в продвижении по службе. Когда одного из заместителей заведующего отделом ЦК КПСС уже в 1986 году обвинили в том, что его отец в годы войны якшался с немцами, Горбачёв распорядился немедленно убрать его из аппарата ЦК. И этого работника перевели на иную работу, несмотря на то что генсек в течение многих лет лично знал его, пользовался его помощью. Узнав о несправедливом решении, я и Анатолий Павлович Лущиков, помощник генсека по вопросам сельского хозяйства, пришли к Горбачёву с просьбой отменить несправедливое решение. Мы многие годы знали этого товарища и говорили Горбачёву, что обвинение не доказано, что сам сотрудник ЦК был в 10-12-летнем возрасте и не может нести ответственности за действия родственников. Но Горбачёв был непреклонен. В течение года я ещё несколько раз бесплодно обращался к генсеку, звонил руководству КГБ, чтобы проверили факты. В конце концов выяснилось, что отец этого сотрудника был оставлен для подпольной работы в тылу и действовал, как мог, для нашей победы. Но люди, давшие ему задание, погибли или уже умерли, и правду пришлось добывать, роясь в архивах, доступ в которые был непрост. Результаты проверки я доложил Горбачёву и внёс предложение восстановить человека в прежней должности. Но генсек уже, как говорится, "закусил удила":
         - Ты кончай мне руки выкручивать. Решение принято. Он в новой должности, и не вижу причин возвращаться к старому делу.
         Только приход в ЦК КПСС В. П. Никонова, члена Политбюро, разрешил эту проблему. Не знакомый с тонкостями политеса, Виктор Петрович узнал у меня подробности дела и утвердил снова на работе в ЦК оклеветанного человека, которого тоже знал многие годы, с чем молча вынужден был согласиться Горбачёв. Так что Горбачёв хорошо разбирался, что значит иметь под подозрением родственников и жить на оккупированной территории.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»