«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 41%

         Во главе издательского, газетно-журнального комплекса стоял милейший огоньковский публицист и чудесный обаятельный человек (что немаловажно при постоянных поездках к настороженным эмигрантам) Олег Васильевич Куприн со звучной для эмиграции фамилией. Зам по ключевой пропагандистской газете - я. Зам по лощёному, с золотыми куполами и русскими красавицами в кокошниках, но беззубому "выставочному" журналу - Фролов. Мы с Фроловым, как нас строго предупредили в ЦК, непосредственно отвечали перед ЦК за свои издания. Но "деликатные" конверты с закрытой информацией и ориентировками (белые от партии из ЦК КПСС, серые из КГБ) фельдъегеря приносили под расписку мне. У меня было два кабинета - один в издательском комплексе на ул. 1905 года, другой в Большом Харитоньевском переулке на Чистых прудах. Машина, длинная, как сигара, была с гебешными номерами. Водителем был секретарь парторганизации автоколонны ГБ (присматривали крепко).
         Куратором общества "Родина" был секретарь ЦК по Международным делам Пономарёв. Куратор газеты был выше - Второй секретарь ЦК, член Политбюро Суслов. С ним непосредственно решались заковыристые вопросы, по которым мы были не согласны с ведомством Андропова. Например, на тему запрещённого в СССР к любому упоминанию Солженицына с приглашением мною в авторы о нём авторитетного редактора массового журнала "Человек и Закон" Сергея Семанова. Или - с приглашением мною в редколлегию наряду с не вызывающей сомнений любимицей Брежнева Людмилой Зыкиной "острых", знаково русских фигур: академика Петрянова-Соколова, известного по его "назойливо русской" активности в ВООПИКе, и популярного, звонкого, открыто и неистово русского поэта Валентина Сорокина.
         Я хотел ещё ввести в редколлегию архиепископа Питирима - редактора "Журнала Московской Патриархии" и главу издательского отдела Православной Церкви (неслыханный был бы прецедент - церковника в негласный орган самого ЦК КПСС! Я когда вечером позвонил Питириму о готовящемся закрытом "Решении", то он ушам не поверил, мигом ко мне домой примчался: "Да это же был бы великий прорыв!").
         Но Семанова отвергли по чисто формальному признаку, что он сам уже "высоко номенклатурный главный редактор". Сняли из редколлегии после некоторой борьбы и имя Питирима - "рано", политически ещё общественность не созрела до таких новаций. Договорились на том, что, мол, будет достаточно, что в совет общества "Родина" войдёт более умеренный митрополит Таллинский и Эстонский Алексий - он же управляющий делами Московский Патриархии Ридигер Алексей Михайлович (будущий Патриарх Алексий Второй). А вместо Питирима поддунули Петросяна - хоть одного "национала", чемпиона мира по шахматам. Смешно, но тут главным доводом было то, что в уже утверждённом макете, который всем наверху страшно понравился, не нужно было делать серьёзных переделок - первая буква и количество букв совладали. Статьи Питирима же мы стали "лишь" (!) печатать в газете под портретом в рясе и с крестом.
         Ни одного с "примесью" у нас ни в редколлегии, ни в аппарате не было. Здесь же сразу, во избежание диких домыслов, скажу про себя: звучит с "азиатчинкой" Байгушев Александр Иннокентьевич (отец Иннокентий из Сибири, из Иркутска), но по матери я - Прохоров, из коренной калязинской ветви знаменитой династии. Так что никаких "примесей" у меня в роду нет. Эмиграция внешняя и внутренняя - народ дошлый, и корни мои, конечно, сразу просветили. Что было мне на руку - возникло особое доверие, которое я, смею верить, никогда, как бы ни рисковал головой, не подводил. Ведь это про моих предков вспоминает в имевшейся у каждого эмигранта книге "История изнутри" Роберт Брюс Локкарт, организатор заговора трёх послов против советской власти: "Ранним утром (после выпивки с цыганами) миллионер Прохоров велел подать счёт, раздал щедрые чаевые. Поехали. Остановили свою машину около городового. Прохоров вынул кошелёк и дал рубль городовому, который звякнул шпорами и поклонился, положив руку на эфес своей шашки. Прохоров выпрямился во весь рост. Его глаза засверкали, и казалось, что он собирается скомандовать в атаку. "Боже, царя храни", - загремел он. "Боже, царя храни, - отвечал городовой, - и бей жидов". Мы поехали дальне. Нельзя сказать, чтобы Прохоров был юдофобом. По своим политическим убеждениям он был либералом, но всю дорогу повторял: "Боже, царя храни" и "бей жидов" Таков был ритуал. Такова была дореволюционная традиция" (русское переиздание: История изнутри. - М.: Новости, 1991). В "Русской партии внутри КПСС", о которой я рассказываю, тоже большинство было либералами и ни в коем случае не юдофобами. Но каблуками, каюсь, щёлкали. Семанов вскинет руку с бокалом, вытянется, щёлкнет, а за ним все. И громко марш хором: "Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам..." Таков был ритуал.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»