«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 54%

         Между тем, в республиках Советского Союза - мелких и крупных - сепаратистские силы набирали силу. В июле, после встречи с Борисом Ельциным в латвийском приморском городе Юрмала, три президента Прибалтийских республик решили продолжать добиваться полной независимости. Украина объявила о своем суверенитете. Законодательная власть Армении отказалась подчиниться декрету Горбачева, обязывающему вооруженные националистические группировки сдать оружие - в противном случае они будут разоружены советскими силами безопасности.
         В Москве советские военные, КГБ и прочие сторонники жесткой линии, разъяренные движением за отсоединение республик, были настроены как никогда враждебно по отношению к сотрудничеству Горбачева с Бушем в Персидском заливе. Более того, "добрая воля Запада" не принесла Горбачеву практически никакой финансовой помощи для смягчения усугублявшегося кризиса в Советском Союзе.
         Чувствуя свою все возраставшую уязвимость, Горбачев сделал выбор, в котором глубоко раскаялся в следующем году. С бездумной самоуверенностью, в жестоком и отчаянном стремлении выиграть время для себя и своей политики он сделал резкий шаг вправо. Он счел, что таким образом получит дополнительное пространство, поскольку американцы, поглощенные проблемой Персидского залива и чрезвычайно заинтересованные в поддержке коалиции Советским Союзом, вряд ли осудят подавление Прибалтики и перевод стрелок на часах внутренней политики.
         В конце ноября 1990 года, как раз когда ООН санкционировала применение силы в Персидском заливе, министр обороны Язов выступил по советскому телевидению со зловещей речью - он объявил о президентских мерах по защите советских войск от "массового взрыва" антагонизма по всему Советскому Союзу: солдатам дозволялось использовать оружие в целях самообороны в случае провокационных действий местных националистов.
         Во вторник, 2 декабря, Горбачев снял с занимаемой должности Вадима Бакатина, относительно прогрессивного министра внутренних дел, и назначил вместо него Бориса Пуго, бывшего шефа КГБ и партийного лидера Латвии. Заместителем Пуго был назначен генерал Борис Громов, последний советский военачальник в Афганистане. Громов был среди тех, кто особенно громко критиковал Шеварднадзе на июльском съезде партии, и - как полагали многие - не был чужд "бонапартизма".
         На следующей неделе по советскому телевидению выступил Владимир Крючков, председатель КГБ, с предупреждением, что над Советским Союзом нависла угроза "распада". Заверив, что КГБ будет бороться с "антикоммунистическими" элементами внутри страны и за ее пределами, не щадя "сил", он с мрачной серьезностью заявил:
         - Быть или не быть - вот выбор, перед которым стоит наше великое государство.
         Горбачев издал президентский указ, отменяющий реформаторские меры, принятые местными правительствами, которые "подрывали" распределение продовольствия и товаров.
         Александр Яковлев открыто предостерегал:
         - Консервативные и реакционные силы - мстительные и безжалостные - перешли в наступление.
         Юрий Левада, комментатор газеты "Московские новости", сказал:
         - По-моему, мы являемся свидетелями ползучего военизированного переворота - не военного, а военизированного...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»