«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 52%

         Горбачев поручил Примакову обсудить этот план - при всей его расплывчатости и однобокости - с западными руководителями, а затем и с Саддамом. Но выдвинул жесткое условие: ни при каких обстоятельствах Примаков не должен дать Соединенным Штатам повод думать, будто Советы пытаются увильнуть от обязательств, данных Горбачевым Бушу в Хельсинки.
         В понедельник, 15 октября, на сессии Верховного Совета члены вновь образованной фракции "Союз" бичевали Шеварднадзе за утрату Восточной Европы и ослабление советского военного могущества. Они вменяли ему в вину то, что в Нью-Йорке Шеварднадзе высказался в пользу возможности советского участия в войне против Саддама. Если советские войска, предостерегали они, будут посланы в Персидский залив, то среди пятидесяти миллионов советских мусульман поднимется волна гневного протеста против Кремля.
         Чтобы отразить эти нападки, Шеварднадзе обещал согласовать вопрос с парламентом:
         - Сейчас не 1979 год, год великой трагедии, когда было принято решение ввести советские войска в Афганистан. На любое использование Советской Армии за пределами нашей страны требуется согласие Верховного Совета.
         Во вторник, 16 октября, Дик Чейни прибыл в Москву в качестве гостя министра обороны Язова. Министр обороны США принимал Язова в Вашингтоне год назад, и сейчас был ответный визит. Взаимоотношения между двумя министрами были корректными, но далеко не теплыми - их не объединяли ни взаимная симпатия, ни чувство сопричастности общему делу, подобно Бейкеру и Шеварднадзе.
         Отчасти взаимная настороженность между ними была обусловлена родом их деятельности. Будучи министром обороны, Чейни считал себя ответственным за сохранение военной готовности Америки на таком уровне, который позволил бы Соединенным Штатам быстро возобновить выполнение задачи сдерживания агрессии Советов, если в результате борьбы за власть в СССР верх одержат сторонники жесткой линии. Чейни твердо верил в истинность девиза своего друга Скоукрофта - "суди о своем враге не по его намерениям, а по его возможностям",- и был убежден, что военные возможности Советов по-прежнему весьма внушительны.
         Язов же считал своим долгом не допустить возложения советского военного могущества на жертвенный алтарь перестройки. Он не скрывал своего недовольства политическим курсом Кремля. По его мнению, из дружбы Горбачева с Бушем и Шеварднадзе с Бейкером не вышло ничего хорошего, а потому он не испытывал желания завязывать подобные отношения со своим американским коллегой.
         В кулуарах Чейни говорил:
         - Язову не хватает теплоты и приветливости.
         Язов и его коллеги устроили ужин в честь Чейни на даче Министерства обороны под Москвой. Когда Чейни, произнося тост, одобрил присуждение Горбачеву Нобелевской премии мира за 1990 год, в комнате воцарилось молчание. Позднее Чейни вспоминал: "У меня было такое чувство, словно я сделал что-то непристойное на глазах у всех присутствующих. Ни премия Горбачева, ни сам Горбачев не вызывали у них никакого энтузиазма!"
         Чейни показали завод, выпускавший "МиГ", находившийся в процессе конверсии - перехода к производству в "мирных целях". Одним из видов новой продукции, сходившей с конвейера, была советская версия электрического кухонного комбайна.
         - Он был шести футов высотой, - вспоминал Чейни, - и совершенно не годился для московских квартир.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»