«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 48%

         Всю ночь Шеварднадзе спорил с этими людьми. Он настаивал на решении, "которое бы восстановило суверенитет, территориальную целостность и законное правительство Кувейта", полагая, что "если мировое сообщество не в состоянии остановить агрессию против Кувейта, значит, окончание "холодной войны" ничего не дало".
         Павлов, Язов и Крючков утверждали, что гораздо важнее сохранить теплые отношения Советского Союза с Ираком. Они ссылались на Договор о дружбе и сотрудничестве между Советским Союзом и Багдадом. Ведь Ирак является основным клиентом Советов в Персидском заливе. Кремль вложил миллиарды рублей в то, чтобы противостоять влиянию США на Ближнем Востоке; более того, говорили они, в столь тяжелые экономические времена нельзя забывать о том, что начиная с 1986 года Советский Союз продал Ираку и другим ближневосточным странам оружия на сумму около 17,5 миллиардов долларов.
         Шеварднадзе пришлось также преодолевать сопротивление со стороны арабистов из Министерства иностранных дел - они заботились о сохранении давних связей Советского Союза с Ираком, с глубоким подозрением отнеслись к мотивам американцев на Ближнем Востоке и были категорически против наращивания под руководством США военного потенциала в этом регионе. Противники министра иностранных дел обвиняли его в том, что он вновь идет на поводу у своих американских друзей: неужели все эти годы они вкладывали деньги в Ближний Восток только для того, чтобы Советы стали "американским прихвостнем"? Они предупреждали: когда американцы начнут бомбить Ирак - а это непременно произойдет, - "ваши руки будут в крови".
         Шеварднадзе позвонил Горбачеву, который в принципе одобрил идею совместного американо-советского заявления, но отказался выступить на стороне Шеварднадзе против остальных министров. Министр иностранных дел был в ярости. Горбачев вновь - как и в вопросах контроля над вооружениями и объединения Германии - заставлял Шеварднадзе взваливать на себя все бремя непопулярной политики.
         В пятницу утром, 3 августа, Тарасенко принес Россу в Спасо-хаус разбавленный вариант совместного заявления. Когда Росс прочел его, ему стало дурно. Он попросил Тарасенко передать Шеварднадзе, что здесь требуются более жесткие формулировки:
         - Если мы хотим, чтобы сюда прилетел Бейкер, заявление должно быть резким.
         Росс попытался позвонить Бейкеру с тем, чтобы тот отложил свой выезд из Улан-Батора в Москву до тех пор, пока не будет усилен текст заявления. Однако, к его досаде, ему сообщили, что госсекретарь уже в воздухе, и дозвониться до самолета Бейкера было невозможно.
         После короткого посещения Министерства иностранных дел Тарасенко вернулся в Спасо-хаус с новой версией заявления. Но и она, по мнению Росса, была чересчур двусмысленной.
         - Если мы выступим с этим заявлением, - сказал он, - Саддам Хусейн истолкует его прямо противоположным образом. Ему станет ясно, что мы с вами не заодно.
         Совместными усилиями они заострили формулировки, и Тарасенко пообещал "сбыть их нашим". Ему это удалось за одним исключением: Советы по-прежнему отказывались заявить о совместном эмбарго на поставку оружия.
         Бейкер, валившийся с ног от усталости, прибыл в аэропорт Внуково в окрестностях Москвы, в пятницу днем. Шеварднадзе и его жена Нанули встречали госсекретаря и Сюзан Бейкер у трапа самолета. Из-за помех на линии Росс не разговаривал со своим шефом на протяжении семи часов, и теперь он отвел Бейкера в сторону, чтобы объяснить ему, чего следует добиваться от Шеварднадзе.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»