«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

прочитаноне прочитано
Прочитано: 40%


         По официальной программе Буш должен был показать Горбачеву свою площадку для метания подков под окнами Овального кабинета и даже, возможно, сделать с ним несколько бросков. Но утреннее заседание затянулось на сорок минут, и Горбачев вынужден был, извинившись, помчаться в свое посольство, где он давал завтрак в Бальном зале в стиле рококо для шестидесяти американских "представителей интеллигенции и лидеров общественного мнения".
         Аппарату посольства было сказано, что Раиса Горбачева хочет встретиться с кинозвездами и прочими знаменитостями. Поэтому среди гостей на завтраке были: Джейн Фонда, Тед Тэрнер, Айзек Азимов, Ван Клайберн, Дуглас Фернбэнкс-младший, Памела Гарриман, Диззи Гиллеспи, Арманд Хаммер, Джесси Джэксон и Эндрю Вайет. Фрэнк Синатра и Роберт Редфорд прислали извинения, что не смогут приехать. Джон Кеннет Гэлбрейт сказал Горбачеву, что он как экономист представляет "профессию, которая наверняка причинила миру больше страданий, чем любая другая". Хозяин рассмеялся. И шутливо заметил, кивнув на Генри Киссинджера: это "мой старый друг-спорщик".
         А Киссинджер, общаясь с присутствующими, был немало удивлен тем, что помощники Горбачева плохо говорят о своем шефе чуть ли не ему в лицо. Когда он спросил Примакова, понимали ли Советы, к каким последствиям приведет уничтожение Берлинской стены, тот ответил, что они "Понятия об этом не имели", добавив, что это было вовсе не "наше" решение. И указал на Горбачева: "Это было его решение!"
         Горбачев произнес не очень связную, раздраженную речь, заявив, что никто не должен пытаться оказывать давление ни на него, ни на Советский Союз, исходя из неверного убеждения, что он "ослаблен". Всякие разговоры о слабости "просто несерьезны". Он сказал, что для американцев "все очень просто. У вас все механизмы и институты уже есть". А в Москве - "ох, как нам приходится ворочать мозгами!"
         Днем Горбачев встретился с Бушем и его советниками в комнате для совещаний правительства. Буш и Бейкер вручили Горбачеву и Шеварднадзе список "гарантий", которые сделали бы членство объединенной Германии в НАТО приемлемым для Советов.
         Горбачев в ответ пустился в туманные, витиеватые высказывания насчет Германии, а в заключение сказал: "Не следует ли германскому народу самому решать, быть или не быть в НАТО"? Подобно тому, как вопрос об объединенной Германии должен решаться "согласно принципу, что народу принадлежит право выбирать, с кем ему быть", так и вопрос о "внешних связях" германского народа "решать надлежит немцам".
         Буш спросил советского президента, как конкретно он представляет себе проведение такого референдума, но вразумительного ответа не получил. Он приветствовал утверждение Горбачева, что объединенная Германия должна сама решать, с кем в союзе ей быть. И, не желая упускать возможности, спросил Горбачева, готов ли он повторить только что сказанное публично.
         Горбачев кивнул. Несколько членов советской делегации, присутствовавшие при этом обмене мнениями, были явно потрясены,- особенно Валентин Фалин, долгое время бывший главным экспертом Кремля по Германии. Шеварднадзе отвел своего шефа в сторонку и стал тихо, напряженно что-то ему говорить, в то время как Фалин явно пытался устроить обструкцию.
         Когда Горбачев снова выступил с советской стороны, он уже несколько отступил от того, что говорил раньше, Роберт Гейтс сделал из этого вывод, что ранее Горбачев "вышел за пределы того, что было ему подготовлено" в памятной записке. Стремясь переложить на другого проблему, по которой у него возникли сложности со своими коллегами, Горбачев трижды просил Шеварднадзе проработать с Бейкером германскую проблему.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»



 
Яндекс цитирования Locations of visitors to this page Rambler's Top100