«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 62%

         Белов: Да, в этой книге я целые главки посвятил эстетике. Любой быт весь целиком состоит из эстетических элементов. Быт семьи - это тоже эстетика. Я сейчас тебе на примере покажу, как разрушается семья. Исчезла семейная поэзия. Когда исчезает семейная поэзия? Когда исчезает лад в семье, терпимость, жалость, ласка, доброта и любовь. Без лада в семье, без семейной поэзии начинаются в доме и драки, и ссоры, и даже убийства. Красота должна быть во всех семейных отношениях, между всеми членами семьи, даже между зятем и тёщей.
         Бондаренко: Что такое писательское ремесло? Это для тебя необходимая работа, приобретённая профессия, или пишется по вдохновению, с неким творческим наслаждением от написанного?
         Белов: Я не знаю, что такое писательское ремесло. Каждый пишущий человек относится к нему по-своему. Я боюсь делать какие-то обобщения. И художник каждый тоже обретает свой стиль работы, своё понимание ремесла. Вот мой друг, замечательный вологодский художник Страхов, он недавно стал академиком, для него это даже неожиданным было. У него своя манера письма и своя манера работы. Я люблю иногда наблюдать за ним. За писателем-то так не понаблюдаешь. Пишет себе что-то в тетрадь и пишет. А что и зачем - никто не знает.
         Бондаренко: А в деревенской прозе была своя, присущая всем её лидерам, особая эстетика, которая вас объединяла? Или же объединило понимание крестьянской народной жизни, а творческой близости не было?
         Белов: Ну, скажем, с Валентином Григорьевичем Распутиным меня свела, по-моему, политическая близость наших позиций. Но и в понимании эстетики мы сошлись. А вот с Виктором Астафьевым я ещё в Вологде не во всём сошёлся. Когда он жил у нас, я помню, как в эстетическом плане у меня с ним постоянно разногласия были. Когда он написал "Пастуха и пастушку", он прежде всего мне дал прочитать рукопись. Я прочитал внимательно и сказал ему довольно резко, наверное, не надо было так, мол, можно за счёт сокращений сделать такую изюминку, которая останется на века. Всё равно она останется, и в таком виде, но можно было ещё усилить её воздействие художественное за счёт только одних сокращений. Я был ортодоксом и максималистом в своём подходе к мастерству. А он жалел. И не только меня не послушался, а ещё и увеличил повесть. Видишь, какая разница в подходах.
         Бондаренко: Думаю, в эстетическом подходе тебя многое объединяло с Николаем Рубцовым?
         Белов: Безусловно. В эстетическом плане он был ближе всех мне. Сама поэзия действует не так, как проза.
         Бондаренко: Ты написал не так давно великолепные воспоминания о Василии Шукшине "Тяжесть креста", а о Рубцове не думаешь написать?
         Белов: Дай мне освободиться от той тяжести, которую я взвалил на себя, взявшись за книгу о Валерии Гаврилине, изумительном композиторе, моём земляке. Когда закончится эта эпопея моя, я, может быть, займусь воспоминаниями и о Викторе Астафьеве, и о Николае Рубцове. Если я сам выживу. Неизвестно ещё, как я напишу свою книгу о Гаврилине. Уже столько событий было вокруг ненаписанной книги. Неприятных и даже трагических.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»