«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 57%

         Интервью вела И. Авдюшкина "Советская Россия", 12.08.2001.

Молюсь за Россию. Беседа с Владимиром Бондаренко

        Василий Белов: Ну, что будешь выпытывать у меня?
        Владимир Бондаренко: Что смогу, то и выпытаю. Как жил. Как писал. Как любил. Как боролся. Как депутатствовал. Всё, что выпытаю, то и расскажу твоим читателям... Для начала, твоё писательское кредо?
         Белов: А что такое "кредо"? Какое-то нерусское слово. Ты объясни мне, я не очень понимаю...
         Бондаренко: Ради чего ты пишешь?
         Белов: Да я случайно стал писателем, и стал ли? До сих пор не знаю. Началось со стихов. Ещё мальчишкой был, а стихи какие-то наборматывал. Потом стал читать их приятелям. Позже показал нашим писателям. Поддержали, потом один питерский журнал даже напечатал, тут я и обрёл какую-то веру в себя. Очень важна первая публикация. Не было бы её, может, так и стал бы столяром или ещё кем. А потом в Литературный институт, уже после армии, поступил. Книжки стали издавать. Позже к прозе потянуло.
         Ну а зачем пишу? Это какая-то таинственная сила. Я пробовал объяснить и самому себе и читателям, чего я хочу добиться. Вот в "Ладе" об этом много сказано, о моём отношении к жизни. Чего-то и добился, если даже премии дают какие-то. Я не ожидал этого, когда начинал. Так получилось. А теперь даже стыдно.
         Бондаренко: Стыдно-то за что?
         Белов: За то, что так получилось. Поверь мне, Володя, на самом деле стыдно иногда перед людьми. За то ли я взялся в своей жизни? Я учился на столяра в ФЗО. И стал столяром. Плотником тоже стал. Я многие профессии освоил. И всё равно за писательство стыдно. Я ещё у Фёдора Тютчева читал о стыдливости страданий русского человека. Верно он подметил эту черту и даже назвал её Божественной. Русский человек стыдлив. А я - русский человек и на самом деле много стыжусь. Слишком много нагрешил в своей жизни. А меня объявляют учителем, приходится выступать в роли учителя, это опасное дело.
         Бондаренко: И какие же у тебя грехи, Василий Иванович, в литературе нашей?
         Белов: Вот я до сих пор публицистикой занимаюсь. Напрямую свои мысли излагаю читателю. А надо ли это писателю, до сих пор не знаю. Недавно я прочитал статью Валентина Курбатова, он вспоминает наш конфликт с Виктором Астафьевым. Я сам активно включался в этот конфликт. А вот сейчас уже Виктора Петровича нет, и думаешь, надо ли было так конфликтовать...
         Бондаренко: Мне кажется, этот конфликт всё-таки начинал сам Виктор Петрович, и усердно начинал, и долговато все русские писатели старались не задевать его, не входить в конфликт... Но всё-таки есть же черта, за которую не надо переступать... А то, что сейчас мы стараемся вспомнить о нём всё хорошее, - правильно, по-русски, его уже нет, что же с ним сейчас воевать? Это лишь такие, как Фридрих Горенштейн, "Вместо некролога" о твоём большом друге Василии Шукшине печатают грязный пасквиль. Впрочем, и Горенштейна уже нет, и история литературы спокойненько всё поставит на свои места. Кто чего стоил. А споры принципиальные в литературе были, есть и будут. Надо ли их стыдиться? Или ты думаешь сейчас, что писателю ни к чему идти в политику, размышлять о политике?

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»