«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 49%

Прислушаемся к себе...

         Для того чтобы говорить о Толстом, да ещё публично, надо иметь безоглядную самонадеянность, приправленную изрядной долей нахальства. Я страшусь говорить о Толстом. Что можно о нём сказать? Любое высказывание будет мелким, - либо совсем банальным по сравнению с тем, что сказал уже он сам. О нём не надо говорить, надо просто читать (читать и перечитывать, как любил говорить Николай Рубцов).
         Мы почти не знаем Толстого, а то, что знаем, касается лишь его художественных произведений. Но ведь Толстой не только гениальный писатель, он ещё и философ. Он же и величайший протестант, и пророк, и обличитель, и педагог, и теоретик искусства. Массовому читателю не известна стихия толстовского наследия, мы живём по принципу "нет пророка в своём Отечестве". Даже теперь, когда вроде бы ликвидирована политическая цензура, редакторы предпочитают Толстому Набокова и Ходасевича. А почему бы не напечатать в каком-нибудь журнале, например, толстовский трактат об искусстве?
         Толстой говорит: "Утверждение о том, что искусство может быть хорошим искусством, но быть непонятным большому количеству людей, до такой степени несправедливо, последствия его до такой степени пагубны для искусства и вместе с тем так распространено, так въелось в наше представление, что трудно разъяснить всю несообразность его...
         Мы привыкли к такому утверждению, а между тем сказать, что произведение искусства хорошо, но непонятно, всё равно что сказать про пищу, что она очень хороша, по люди не могут есть её. Да, отвечают на это, вы ещё не принимаете этой линии, потому что вы неразвиты, и потому вы лишены этого удовольствия, мы же хотим доставить вам это высшее удовольствие, которое вы не знаете, а мы знаем". "Кто это мы? И кто это вы?" - гневно спрашивает Толстой и так говорит о кучке людей, присвоивших исключительное право судить об искусстве: "Это крошечная кучка людей-паразитов, пришедшая к сознанию того, что нет Бога, нет смысла в жизни, что надо уничтожать себя, пока жив, наслаждаться, чем можешь".
         В другом месте Толстой говорит, что "чувства правды, красоты и добра независимы от степени развития". "Как только художник, да и всякий работник в духовной области позволяет себе сказать: меня не понимают не потому, что я не понятен (т. е. плох), а потому, что слушатели, читатели, зрители не доросли до меня, так он, с одной стороны, освобождает себя от всяких истинных требований всякого искусства, а с другой стороны, подписывает себе смертный приговор, подрывает в себе главный нерв искусства". Толстой писал, что "обеспечение художников в их материальных нуждах есть самое губительное для производительности художника условие", что "художник будущего будет жить обычной жизнью людей, зарабатывая на своё существование каким-либо трудом".
         К сожалению, даже Толстой не избежал некоторого нигилизма по отношению к своему времени и некоторой идеализации будущего. Да, гений Толстого не избежал разлагающего влияния новейших экстремистских идей, но гений его со всей своей мощью сопротивлялся такому влиянию, сопротивлялся прежде всего с помощью проповеди нравственности, самоочищения и самосовершенствования.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»