«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 37%

         Именно это обстоятельство, как можно предположить, явилось главным препятствием на пути потенциальных "российских Брутов", спасло его жизнь. Ведь настойчивые призывы "убрать Сталина" (убить или снять) раздавались и "слева" и "справа" и громогласно звучали из-за рубежа.
         Сравнительно небольшая по численности группа Эйсмонта-Смирнова привлекла к себе пристальное внимание Сталина прежде всего потому, что в нее входили ответственные лица, ранее работавшие под руководством Рыкова и связанные с лидерами "правых". С этой группой контактировали и относились к ней сочувственно некоторые члены и кандидаты в члены ЦК ВКП(б) - "двурушники", как называл их Сталин, которые всегда голосовали за вносимые им предложения, а втайне были готовы в любой момент поддержать оппозицию для его свержения. Тем более что такой момент назревал в связи с усилением влияния Кагановича, который пользовался поддержкой Орджоникидзе.
         Теперь среди различных оппозиционных групп зрели террористические устремления в отношении Сталина. Согласно сообщению хозяйственника Никольского, А.П. Смирнов однажды заявил: "Неужели не найдется ни один человек, который убрал бы Сталина!"
         Вызванный по делу этой группы в КПК А.П. Смирнов признал, что произнес эту фразу, но уточнил: слово "убрать" он использовал в смысле смещения с поста генсека. На это присутствовавший на заседании секретарь ЦК ВКП(б) П.П. Постышев, курировавший ОГПУ, заметил: "Для меня убрать значит убить".
         Действительно, если Смирнов говорил об одном человеке, который убрал бы Сталина, то это могло означать только "убить" и ничего больше, ибо снять с поста генсека единолично невозможно.
         После того как с той поры прошли долгие, насыщенные событиями тридцать лет, в первой половине 1960-х годов по инициативе Хрущева было принято решение реабилитировать группу Эйсмонта-Смирнова, поскольку ни один из ее членов до начала 30-х годов не входил ни в какую оппозицию; данное дело хотели представить как фальсификацию сталинцев.
         Тогда и вызвали к партследователю того самого Никольского. Но он упрямо продолжал стоять на своем: "И все-таки Смирнов произнес это слово - убрать".
         Таким образом, в конце 1932- начале 1933 годов на Сталина обрушилось не только личное горе. И оно, судя по всему, было тесно связано с теми процессами антисталинского направления, которые происходили в верхних этажах власти, а также в обществе.
         Тучи над головой генсека сгущались, и выстрел его жены был словно одна из тех молний, которые грозили поразить его.
         По свидетельству "Бюллетеня оппозиции" за 1936 год (N51), один ссыльный троцкист в 1932 году при встрече с бухаринцами убедился, что они "совершенно изменились и не скрывали - разумеется, в интимных кругах - свое новое отношение к Троцкому и троцкистам".
         Подобные факты позволили В.З. Роговину сделать вывод: "В 1932 году стал складываться блок между участниками всех старых оппозиционных течений и новыми антисталинскими внутрипартийными группировками".
         Все это вряд ли не знал или хотя бы не ощущал Сталин Ему необходимо было принимать какие-то меры, чтобы противодействовать усилиям своих тайных противников. Этим, вероятно, можно объяснить "Постановление Секретариата ЦК ВКП(б) от 13 ноября 1931 г.":
         "О реорганизации секретного отдела ЦК.
         а) Реорганизовать Секретный отдел ЦК путем выделения из него аппарата, обслуживающего Политбюро ЦК...
         б) Секретный отдел подчинен непосредственно т. Сталину, а в его отсутствие т. Кагановичу.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»