«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 78%

         В том же году я расстался с "Правдой". Там у меня была должность спецкора отдела образования. В мои обязанности входило писать о жизни поколения юного, о его наставниках и их начальниках. Всё нацарапанное мной шариковой ручкой печатали, и мне грех было на что-то жаловаться. С мая я за гроши обитал на даче в Серебряном Бору, в конце лета почти бесплатно перемещался в правдинский Дом отдыха в Пицунде. В ларьках редакции продавались по твёрдым ценам харчи, шмотки и книги, которых не было в магазинах.
         Сотрудникам органа ЦК КПСС - газеты "Правда" - жилось хорошо. Стране - скверно. Очереди в Москве и других городах выстраивались уже не только за продуктами, но и за стиральным порошком.
         Пытка страны перестройкой Горбачёва меня лично как бы не касалась. Мне никто не предлагал высказаться в печати о текущей политике, и я сам того не желал. До одного момента.
         В мае 1989-го мне пришлось застрять на крыше мира - на Памире. Накрытый облаками аэропорт Хорога - столицы Горного Бадахшана - не принимал самолёты и мы с моим таджикским другом Шарифом не могли вернуться в Душанбе. Что оставалось нам делать? Сидеть в гостинице и смотреть телетрансляции с первого Съезда народных депутатов СССР.
         На экране депутат от Академии наук Андрей Сахаров завершает выступление. Шариф встаёт с кресла и аплодирует:
         - Как правильно академик сказал, как важно, как нужно - конечно, законы СССР должны утверждать союзные республики.
         Я бросил реплику:
         - Шариф, будет у тебя, редактора отдела, право не выполнять приказы главного редактора - ты сможешь загубить газету. Право же республик на вето - это пагубная для страны смута.
         Чёрные глаза Шарифа наполнились изумлением:
         - Николай, ты что - понимаешь больше, чем академик Сахаров?
         - Сахаров,- был мой ответ,- вообще в жизни ничего не понимает. Он жизнь видел из служебных автомобилей, возивших его из дома на работу и обратно, и из окон изолированных от мира шарашек, где ему доверяли делать оружие.
         - Да,- вздохнул Шариф,- все академика уважают, а ты - нет. Это - плохо, Николай, это у тебя гордыня.
         Я не стал спорить. Шариф - глубоко порядочный человек. Он не один год посылал из Душанбе горные целебные травы моей смертельно больной сестре и продлил ей надежду вылечиться. Шариф воспитан на книгах мудрых поэтов Востока. И если он разделяет политический бред физика Сахарова, то мне, трезвомыслящему крестьянину, вспыхнуло в моей голове на крыше мира, надо влезать со своими статьями в политику.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»